Дзюитимэн (Одиннадцатиликая) Каннон. Черное дерево (начало XIII в.). Национальный музей, Нара.

В современной Японии, по данным социологических исследований, около 70 % жителей вообще не считают себя верующими людьми. При этом среди тех, кто верует, буддистов насчитывается приблизительно 27 %, а симпатизируют буддизму 63 % опрошенных. (Надо понимать, что в данном случае речь идет не о классическом буддизме, даже в его японском варианте, а о буддизме синкретическом, синто-буддизме.) Прежде всего приверженность буддизму для японцев выражается в следовании определенным ритуалам, в особенности в исполнении заупокойного культа — на принадлежащих буддийским храмам кладбищах совершается в Японии около 80–90 % похорон и поминальных служб, исполнять которые — непременная этическая и даже отчасти юридическая обязанность каждого японца вне зависимости от его религиозных убеждений. Что же касается теоретического, философского, «высокого» буддизма, он находит применение, например, в менеджменте: некоторые компании внедряют в свой производственный процесс буддийские медитационные техники. Но в целом «высокий» буддизм в Японии сегодня не развивается. Эта ситуация характерна и для буддийского мира как такового — за исключением той формы учения, которая давно переросла национальные границы и которую по традиции принято называть тибетским буддизмом.

Дзидзо.

Глава 9

ТИБЕТСКИЙ БУДДИЗМ: заповедник духовности

Надежно укрытый от остального мира Гималаями с запада и Тибетским нагорьем с трех других сторон света, Тибет на протяжении столетий оставался изолированным от иноземного влияния — «чужеродные» идеи принимались, только если те хоть сколько-нибудь импонировали самим тибетцам. Неудивительно поэтому, что современные исследователи называют Тибет «заповедником духовности», а предания соотносят его с легендарной страной мудрости Шамбхала (или Шамбала — именно такое написание ввел в употребление в русском языке Н. К. Рерих). В Тибете были фактически «законсервированы» и во многом сохранились до наших дней индийские «прототипы» позднебуддийского учения, и потому тибетский буддизм, как не устает подчеркивать нынешний Далай-лама и другие представители тибетского духовенства, намного ближе к «инварианту», нежели буддизм китайский, а тем более — японский.

Вошедший в обиход в XIX столетии термин «ламаизм» применительно к тибетскому буддизму яваляется некорректным. Европейские буддологи, предложившие этот термин, чтобы подчеркнуть широко распространенный в Тибете культ духовного учителя — ламы, тем самым как бы выделили тибетский буддизм в отдельную конфессию, хотя, повторимся, оснований для этого гораздо меньше, чем для обособления буддизма китайского или японского, подвергшегося значительному местному воздействию. Сами тибетцы используют такие понятия, как Дхарма (чой), Дхарма Будды (сангье чой) или Махаяна (тег-па чэн-по). Следует отметить также, что культ лам отнюдь не является чем-то уникальным в буддийской традиции: по замечанию Е. А. Торчинова, «йога почитания учителя (гуру-йога) — явление вполне индийское и лишенное какой бы то ни было тибетской специфики». Не будет преувеличением сказать, что все отличия тибетского буддизма от индийского проявляются лишь на уровне народной, «бытовой» религиозности и не затрагивают «высокий», философский канон. Поэтому в дальнейшем мы будем говорить именно о буддизме, но никак не о ламаизме — тем более, что Далай-лама XIV в своих выступлениях регулярно призывает отказаться от использования слова «ламаизм» как от не имеющего отношения к верованиям жителей Тибета.

Сегодня среди ученых установилось мнение, что тибетская культура сложилась около 4000 лет назад, то есть не уступает древностью культуре индийской или китайской (легенда гласит, что царская династия Тибета вела свое происхождение от героических братьев Пандавов, о деяниях которых повествует «Махабхарата»). В тибетском трактате «Пагсам-джонсан» со ссылкой на «Мани кабум», одну из древнейших тибетских книг, о возникновении Тибета говорится:

«Индия была обращена в буддизм самим Буддой, и буддийская религия была распространена там благодаря деяниям богини Тары. Таким же образом Уддияна была обращена в буддизм Ваджрапани, Шамбхала — грозными бодхисаттвами, Китай — Манджушри. Тибет был обращен в буддизм Авалокитешварой, что легко можно узнать из того, что там даже маленькие дети запросто произносят молитву „мани“.

Прежде Страна снегов, затопленная водою, ограничивалась в пределах долины реки Кон-чу, в окрестностях обмелевшего озера выросли рощи можжевельника, появились птицы и горные олени. Затем появились воплощения Авалокитешвары — самец-обезьяна и Тары — горная дьяволица, из которых последняя сказала первому:

После этого разговора они спарились, а через шесть поколений родилось шестеро несхожих (по цвету лица, внешнему облику и поведению) между собой обезьяньих детенышей. Впоследствии у них шерсть выпала, хвосты стали короче и они сами приняли человеческий облик. Утверждают, что от них произошли братья-тибетцы — Сэ, My, Дон, Тон, Да и Бру, которые образовали шесть родов». [101]

До принятия буддизма тибетцы исповедовали религию бон (или бон-по), местного варианта шаманизма. По преданию, эту религию принес в Тибет великий учитель Шенраб (Шенрап), пришедший из таинственной страны Шаншунг; бон — почитание духов, населяющих весь мир. Эта религия сохранилась до наших дней, однако подверглась столь мощному влиянию буддизма, что ныне более напоминает не самостоятельное вероучение, а не слишком ортодоксальную буддийскую секту (по убеждению последователей бон, Будда Шакьямуни в одной из своих предыдущих жизней был учеником Шенраба).

Буддизм проник в Тибет, как гласят легенды, при царе Лхатхотхори (возможно, IV или V век): однажды с неба в лучах света опустилась шкатулка, в которой оказались буддийские сутры, мантра «Ом мани падме хум», золотая ступа и некая чудесная драгоценность, способная исполнять желания. Во сне царю открылось, что смысл этих даров останется непонятным на протяжении пяти поколений, поэтому Лхатхотхори велел спрятать сокровища. Тем не менее они «исподволь» содействовали благополучию страны — царство процветало, а сам Лхатхотхори прожил 120 лет и позднее был признан воплощением бодхисаттвы Самантабхадры.

При первом «царе Дхармы» Сонгцэн Гампо (617–698), воплощении бодхисаттвы Авалокитешвары, священные сокровища извлекли на свет и попытались понять их назначение. Семь придворных мудрецов по велению царя отправились в Индию — обучаться у индийских гуру; один из них, по имени Тхонми Самботха, впоследствии разработал на основе индийского бенгальского письма национальный тибетский алфавит и составил первую грамматику тибетского языка, взяв за образец грамматики санскрита. У царя Сонгцэн Гампо было две супруги — непальская царевна Бхрикути и китаянка Вэнь-чэн, дочь императора Тай-цзуна. Они обе были буддистками и привезли с собой в Тибет буддийские тексты и предметы культа. В частности, Вэнь-чэн привезла большую статую Будды, ныне (она находится в монастыре Джокханг в Лхасе) одну из главных святынь Тибета. В Тибете этих женщин почитают как воплощения двух ипостасей бодхисаттвы Тары — зеленой и белой.